Мозг, машины и просветление. Сценарий Ликлайдера
Den Tulinov
[30.07.18]
(...) В марте того же 1960-го года бывший сотрудник MIT Джозеф Карл Робнетт Ликлайдер (JCR Licklider), ныне известный как один из идейных отцов всемирной сети, публикует статью «Симбиоз человека и компьютера». Он излагает свой взгляд на будущую роль вычислительных машин и пишет, что интеллект связки «человек плюс компьютер» превзойдет возможности самого умного человека.
Ликлайдер верил, что пройдет не так много лет, и «человеческий мозг и вычислительные машины станут тесно сопряжены, в результате их союз будет мыслить, как человеческий мозг никогда не мыслил, и обрабатывать данные способами, недоступными известным нам машинам». Отсюда, по его мнению, неизбежен путь ко все более тесному партнерству с ЭВМ, переходящему в симбиоз.
Описывая свойства компьютера будущего, Ликлайдер замечает: машину будут использовать для принятия сложных решений, и, значит, связь с ней следует поддерживать наиболее естественным путем (via the most natural means). Поэтому очень важно избавиться от громоздких способов ввода и вывода.
Он приходит к мысли, что для симбиоза с людьми компьютер должен распознавать речь и уметь говорить.
Его расчет сбывается в наши дни, программы уже умеют слушать и обретают голос, но потенциал языка в качестве канала связи все же ограничен. Канал этот медленный и нечеткий — нам бывает тяжело в точности передать свое интуитивное понимание, прожитый опыт, оттенки смыслов и чувств, не хватает слов и выразительных средств. Мысль изреченная есть ложь.
Нюансы, однако, становятся значимы, когда мы имеем дело со сложными задачами, требующими интеллектуального участия многих людей. И если в начале 1960-х свободно говорящие и понимающие речь ЭВМ были смелой и отдаленной во времени целью, то сегодня мы можем заглянуть дальше и увидеть иные способы сопряжения мозга и компьютера, реализующие сценарий Ликлайдера.
1958−59 гг. Ликлайдер был президентом Американского акустического общества. В 1962−64 гг. работал в ARPA, заложил основы ARPANET.
В сущности, этот сценарий— уже не вопрос нашего выбора. Независимо от предпочтений мы неизбежно будем двигаться в его сторону.
Причина тому — возрастающая сложность среды.
Мир 1960-х менялся на глазах, но плотность тех изменений не идет в сравнение с тем, как мир меняется сегодня. Темп смены правил, технологий и форматов, особенно в цифровой среде, неуклонно растет. Мы вынуждены все время обновлять свои знания и навыки. Факторов отвлечения внимания становится больше, нас накрывают потоки информации, мы не успеваем следить за ними.
Системы, которые мы создаем и с которыми имеем дело, усложняются. Человеку все труднее удерживать в уме крупные проекты, отслеживать цепочки причинных связей, и все больше решений принимаются коллективно и распределенно. Мы плохо знаем, как понимать и моделировать сложные нелинейные системы, такие как экономика, город, климат, интернет, биосфера.
Черты наступающего уклада эксперты уловили почти двадцать лет назад и выразили их аббревиатурой VUCA, сокращением из английских слов volatility (изменчивость, неустойчивость), uncertainty (неопределенность), complexity (сложность) и ambiguity (неясность, неоднозначность). Именно в таком мире нам предстоит жить, и все более заметную роль в его ускорении играет искусственный интеллект (ИИ).
Когда он станет по-настоящему мощным — а это вопрос пары десятилетий — мы рискуем утратить необходимое понимание происходящего вокруг. Сложность взаимосвязей и событий превзойдет возможности нашей психики их постичь, а скорость смены целей и смыслов будет недоступна для наших медленных средств общения с техносферой.
Так биология, породившая человека, окажется не в силах угнаться за технологией, которую он создает. Нам придется найти новые методы и инструменты принятия решений. Кристоф Кох, директор Института Аллена по изучению мозга, убежден, что без повышения качества интеллекта мы не продлим выживание человечества. «Только так, — говорит Кох — мы сможем продолжать оставаться в игре на фоне собственного творения».
В итоге, чтобы совладать с возрастающей сложностью среды, нам следует повысить сложность своего аппарата мышления. Решение так или иначе сводится к двум вариантам, не исключающим друг друга. Первый, дополнить мозг экзокортексом, то есть вынести часть интеллектуальной деятельности за пределы мозга и связать мозг с умными агентами и устройствами. Второй, усилить возможности самого мозга при помощи нейротехнологий и новых психотехник.
Почему об этом стоит говорить всерьез? Потому что игра началась.
Следи за тем, куда идут деньги
Всматриваясь в будущее, мы можем увидеть набирающие силу тенденции, которые вместе определят облик цивилизации на ближайшие десятилетия. Одна из таких тенденций — происходящий повсеместно ‘поворот к мозгу’.
Объем исследований в области нейронаук неуклонно растет. Стартовавший пять лет назад европейский проект Human Brain Project (HBP) оценен в 1,2 млрд. евро и рассчитан на 10 лет; в него вовлечены сотни исследователей из 26 стран. Они должны собрать данные о работе мозга и создать вычислительную архитектуру, способную поддержать модели мозга на компьютере.
Американский BRAIN Initiative реализуется параллельно HBP и будет стоить 4,5 млрд. долл. Он даст новые технологии, позволяющие следить в реальном времени за большими сетями нейронов в живом мозге. Объявляя о запуске проекта, президент Обама сравнил BRAIN с космической программой «Аполлон» — подчеркнув научную дерзость предприятия и масштаб его влияния на дальнейшее развитие инноваций.
Подобные инициативы начаты в Китае, Корее и Японии, а Европейский Союз в рамочной программе «Горизонт 2020» принял дорожную карту развития технологий, связующих мозг и компьютер. В карте описано, как в будущем люди используют нейроинтерфейсы, чтобы лечиться, управлять состоянием нервной системы, профессионально развиваться и усиливать возможности тела и психики.
Включилась в игру и Кремниевая долина.
Объем венчурных инвестиций в исследования, связанные с изучением мозга, за последние пять лет вырос на 40%. В прошлом году Илон Маск основал стартап Neuralink для создания интерфейса нового поколения, который станет «цифровым слоем над корой головного мозга». Facebook объявил о планах создать гаджет для набора текста с помощью силы мысли со скоростью 100 слов в минуту. А миллионер Брайан Джонсон вложился в компанию Kernel с намерением разработать нейропротезы для усиления памяти и интеллекта.
2017 год. Регина Дуган, глава R&D подразделения Facebook, представляет новый проект компании — технологию связи с мозгом. В 2009-м Дуган стала первой женщиной, возглавившей DARPA, управление Министерства обороны США, отвечающее за разработку технологий будущего.
В сторону мозга разворачивается и экономика как наука. Любая модель рынка строится на гипотезах о поведении потребителей, и механизмы принятия решений интересуют экономистов не меньше, чем нейробиологов. Они ведут совместные исследования, изучая активность мозга людей, стоящих перед выбором. Знания, полученные в рамках нейроэкономики и нейромаркетинга, уже применяются в бизнесе.
Мы входим в эпоху, когда использование сигналов мозга в разных ситуациях и для разных целей станет все более привычным. Эта практика не ограничится медициной и проникнет во многие сферы жизни — от образования и труда до общения и развлечений. При ‘чтении’ активности мозга извлекаются не только команды управления; тем же путем можно выявить и психоэмоциональное состояние человека. Это наполнит повседневную жизнь новым качеством: люди будут полагаться на биоданные.
Мегапроекты в области нейро, чуть ли не синхронно стартующие на разных континентах — это явная попытка ускорить научный поиск. Ключевые стейкхолдеры осознали, что страны, не участвующие в ‘повороте’, рискуют остаться за бортом новой экономики, поскольку та будет строиться на широком использовании искусственного интеллекта и интерфейсов мозг-компьютер (ИМК).
Если прорыв в нейронауке случится, люди станут дольше жить и дольше оставаться здоровыми. Но ставка тут сильнее — наука и технология повысят качество решений и помогут адаптироваться к VUCA-миру.
Кладезь внутренних состояний
Главный барьер на этом пути — наши скромные знания о мозге человека. Ученые чаще работают с животными и клеточными культурами, так как с ними возможны опыты, которые на человеке не проведешь. Многие передовые технологии испытаны лишь на крысах или, в редком случае, обезьянах.
О скором переносе их на людей стоит говорить с осторожностью. Но ряд методов уже изучают на добровольцах, и эти методы — первые кандидаты в качестве средств усиления работы мозга.
Так, нейрообратную связь применяют для настройки нервной системы. У человека считывают электроэнцефалограмму (ЭЭГ) и некий ее параметр предъявляют в виде картинки на экране. Пациентка смотрит на то, как варьирует цвет или форма изображения, а по сути видит изменение работы своего мозга. Она использует этот сигнал обратной связи для управления своей нейрональной активностью в реальном времени, пытаясь сознательно (или не очень) добиться нужного вида картинки.
Технику обратной связи используют для регуляции патологических процессов, от мигрени до эпилепсии. Но сам ее механизм предполагает, что можно вывести «наружу» любой набор параметров, если удастся их считать.
Соответственно, мы вправе ожидать, что можно повысить остроту восприятия, скорость обучения или когнитивные способности, если точно знать, какие параметры — какие цепи нейронов — на это повышение влияют. Так можно будет достичь более продуктивных состояний психики. Хорошая новость: опыты на мышах показали, что метод работает и без участия сознания.
Многообещающе выглядят пассивные интерфейсы, поскольку не требуют сознательного участия пользователя и в то же время открывают картину его внутренних состояний. По данным активности мозга вполне реально выяснить, что психика человека перегружена, или что он теряет внимание, или что неудовлетворен результатом.
Причем программа поймет это раньше, чем заметит сам человек. Многих конфликтов и техногенных аварий из-за неверных решений удастся избежать.
Пассивные ИМК помогут предотвратить нервное или эмоциональное истощение, повысят эффективность обучения. Например, самые трудные задания люди смогут брать в период наиболее продуктивных состояний, а обучающие программы сами будут обучаться, опираясь на то, как активность мозга коррелирует с результатами ученика.
В крупных распределенных проектах можно будет гибко перенаправлять задачи между сотрудниками, опираясь на их биометрию в реальном времени.
Несколько лет назад появился метод снятия ЭЭГ в ушной раковине (Ear-EEG). Вместо укрепления электродов на поверхности головы сенсоры помещаются за ухо или даже в ухо, как наушник. Хотя данных считывается меньше, для простых задач выигрыш в удобстве более значим. Метод хорошо работает для зон мозга, прилегающих к уху, для регистрации вызванных потенциалов и в тех случаях, где для анализа важны частотные показатели ЭЭГ.
В Университете Иллинойса разработали мягкую электронику для Ear-EEG: вместо “наушника” на кожу накладывается тонкая плёнка, которую держат силы Ван-дер-Ваальса. Считывание ЭЭГ становится неощутимым, не мешает двигаться, спать и даже принимать душ. Используя такую систему, испытуемые печатали текст “силой мысли” через интерфейс на основе P300.
В пассивных же ИМК используют сам факт, что часть процессов восприятия и мышления происходит на досознательном уровне. Человек их не осознает, но на энцефалограмме они различимы. Например, если вы ошибетесь или столкнетесь с противоречием, то спустя 80-150 миллисекунд ваша ЭЭГ выдаст негативный импульс (error-related negativity, ERN). Сигнал родится в передней поясной коре, он служит внутренним детектором ошибок.
Примечательно, что далеко не всегда люди осознают ошибку, даже если ERN показывает, что мозг ее заметил.
Поиск разнообразных сигналов такого рода может стать удачной стратегией. Она позволит резко поднять качество решений. Сигналы понадобятся и для лучшего взаимодействия с техносферой — роботы смогут адаптивно менять поведение и стиль общения с человеком, исходя из его текущего психоэмоционального состояния. Понимая его с полуслова, а то и вовсе без слов.
Такая 'бесшовная' коммуникация и есть одно из условий симбиоза.
Нейромодулируй, или проиграешь
Перед трудным решением люди часто испытывают когнитивный конфликт, муки выбора, когда импульсивное начало борется с рациональным. Ученые видят эту борьбу на сканах мозга. По их словам, исход зависит от того, какая структура в мозге активнее в момент принятия решения. По данным сканирования машина готова предсказать, какой выбор сделает человек.
Это значит, что повлиять на решение можно, изменив активность нужных групп нейронов. Люди с доминированием импульсивной системы (в т.н. центре удовольствия) склонны к наркотическим, игровым и прочим зависимостям. Исследователи в области нейроэкономики пытаются добавить им рациональности, снижая активность 'импульсивных' нейронов внешним магнитным полем.
А психологи из Цюрихской клиники добились у испытуемых более реалистичной оценки ситуации, промыв им ушной канал 20 мл холодной воды.
И магнитное поле, и вода — это все инструменты нейромодуляции, их много. Если внимание, восприятие, мотивации и прочие ингредиенты мышления связаны с работой клеток мозга (а они связаны), то через активацию или торможение нейронов гипотетически можно повысить качество мышления. Здесь мы вправе ждать от нейроэкономики открытия новых зон-мишеней в мозге человека, прямо влияющих на когнитивные процессы.
Вообще, нейромодуляция мозга известна давно, вы проделываете ее каждый раз, выпивая чашку кофе. Однако новые инструменты обещают быть куда более прицельными. Например, человек сможет дополнительно активировать те области мозга, что заняты симуляцией, то есть моделируют развитие событий в воображении — возможно, его прогнозы станут глубже и точнее.
В Древних Греции и Риме методом нейромодуляции лечили подагру, головную боль и даже эпилепсию, прикладывая к телу электрических скатов.
Сегодня с помощью гаджетов люди пропускают слабый ток через лобные доли. Так делают студенты и любители апгрейда — они надеятся, что ток усиливает пластичность нервной ткани, помогая в обучении и решении задач. Ученые и медики окончательного вердикта пока не вынесли, метод активно изучают и в ряде экспериментов удалось на время повысить способность к обучению.
Нет сомнений, что разные виды стимуляции центральной и периферической нервной системы будут применять для остроты внимания, улучшения памяти, задержки старения и прочих вариантов усиления человека. Из лабораторий новые знания и технологии придут в медицину, а далее проникнут в экономику и быт. Ведь мозг может обмениваться сигналами не только с механическим протезом или инвалидным креслом, но и с любой сложной техникой.
Аналог осязания от механических рук уже достигнут в экспериментах. Недавно удалось показать, что человек вполне способен работать двумя руками и параллельно управлять роботизированной рукой через ЭЭГ интерфейс.
Технически к мозгу можно подключить любое устройство или цифровой объект, от умной фабрики до электронной биржи. И пусть даже не с целью управления, а ради получения обратной связи. Если ключевые параметры объекта транслировать в нервную систему, человек будет ощущать их динамику via the most natural means, как чувствует малейшие изменения в теле — мгновенно.
По сути, подключенный объект и станет продолжением его тела. Такое непосредственное восприятие поможет уловить нюансы поведения сложных систем, упущенные органами чувств.
Борьба за юзабилити
Рано или поздно умными и цифровыми станут все вещи. Наши устройства, от смартфонов и бытовой техники до океанских лайнеров и атомных станций — уже компьютеры. Как замечает криптограф Брюс Шнайер: «ваше авто больше не машина с компьютером внутри; это компьютер с четырьмя колесами и двигателем».
Цифровая среда создает запрос на интуитивное и быстрое взаимодействие с ней. Новые ИМК должны уметь и считывать данные из мозга, и отправлять их в мозг.
В этом году в Институте когнитивных нейронаук НИУ ВШЭ открыли Центр биоэлектрических интерфейсов. Основной проект Центра — создание двунаправленной связи мозг-компьютер на основе метода электрокортикографии (ЭКоГ). Нейрохирурги, как правило, проводят эту процедуру пациентам с эпилепсией или опухолями, чтобы найти очаги поражения — сетку с электродами кладут на кору головного мозга. Интерфейс же будет работать в обе стороны, его планируют применять в реабилитации пациентов и для управления протезами конечностей.
Во всем мире создатели интерфейсов вынуждены искать хрупкий баланс между инвазивностью методов и чистотой данных. Картина электромагнитных полей на поверхности головы шумная — сигналы мозга размываются, проходя через кость. Сигнал ЭКоГ гораздо четче, но сетку вводят через небольшое отверстие в черепе.
Для лечения травм и нервных расстройств, таких как эпилепсия или болезнь Паркинсона, в мозг вводят тонкие электроды на глубину до восьми сантиметров, зато можно 'слышать' отдельные нейроны.
Электроды для снятия ЭКоГ заведены под крышку черепа и лежат на поверхности мозга пациента. Composite illustration Ned T. Sahin
Вызов нейромедицины ближайших лет — объединить стимуляцию и считывание, чтобы воздействие на нервные клетки шло в ответ на их текущую активность. Например, такую ‘обучающую’ систему SUBNETS из имплантируемых устройств тестирует агентство DARPA.
В Университете Южной Калифорнии испытали нейропротез для памяти: ученые считали активность мозга пациентов, пока те проходили тесты на запоминание, затем на основе полученных данных вычислили схему активации гиппокампа и в ходе другого теста подавали пациентам импульсы в мозг. Память людей сразу улучшилась на 35 процентов.
Впечатляющий успех, но электроды вводили глубоко в голову. За рамками медицины имплантация будет барьером для большинства людей, они не захотят операций. Чтобы подать сигнал в мозг прямо с поверхности головы, без хирургии, можно использовать сфокусированное магнитное поле или ультразвук — оба проходят сквозь череп и активируют клетки коры.
В прошлом году ученые из MIT испытали еще один способ. Источником идеи послужил известный феномен: когда накладываются две волны, в районе интерференции возникает сигнал, частота изменения амплитуды которого равна разности частот исходных волн. Ученые добились эффекта, наложив друг на друга два электрических поля в заданной области мозга мыши. В месте пересечения полей клетки активировались возникшей стоячей волной.
Так, варьируя частоты, можно перемещать зону ‘поражения’ и стимулировать любую часть мозга на любой глубине.
Сквозь череп проходит и ближний инфракрасный свет, он тоже применим для возбуждения клеток. Но неинвазивные методы не позволят стимулировать нейроны точно и избирательно, и ученые ищут иные компромиссные варианты. Они создают гибкие и биосовместимые оптроды толщиной с волос, синтезируют наночастицы, которые возбуждают клетки теплом или светом, и предлагают вводить микродатчики в мозг по кровеносным сосудам.
Нейросети, партнеры нейросетей
Если ученые найдут способ связать мозг и компьютер, сделав эту связь удобной и быстрой, то выгоды перевесят страхи. Апгрейд приживется еще и потому, что он применим сразу для многих вещей, от медицины до сферы развлечений. Не исключено, что последняя как раз и станет первым полигоном для бытового нейротеха — как средства обогащения коммуникации в массовых онлайн играх.
Ведь связность человечества растет. В совместную деятельность теперь легко вовлечь миллионы людей из разных частей света в реальном времени. Но как найти со всеми общий язык? Эволюция не ставила человека в такое положение, и ему придется развивать эмоциональный интеллект, учиться быстро и гибко договариваться об общих смыслах и целях внутри больших сообществ.
Помощниками здесь могут стать интерфейсы 'мозг-мозг'. Их более продвинутые версии позволят преодолеть ограничения речи как канала связи, добавив в общение интуитивный, но невыразимый опыт, личные чувства и неявные знания — то, что остается во внутреннем мире собеседников, не облекаясь в слова. Модератор, умный ИИ-агент, отследит по данным биометрии смену эмоций, выявит неосознанные предвзятости (biases), уровень эмпатии, поможет синхронизировать ритмы мозга участников.
Варианты разнообразны.
Расчет здесь на то, что дополнительный слой данных плюс искусственный интеллект повысят эффективность коммуникации. Возникнут новые коллаборативные среды, и они позволят запускать проекты, которые сегодняшними средствами не реализуемы.
По мнению художника начала ХХ века знания из учебников в школе 2000 года будут загружать электрической машиной прямо в мозг. Он несколько не угадал по срокам, но концептуально может оказаться прав.
Надежда еще и в том, что нейронауки продлят активный период жизни. Медицина будет сильнее ориентирована на работу с нервной системой; носимая электроника даст возможность прицельно влиять на нервные цепи, менять их активность и перестраивать. Отсюда, в перспективе, спад фармакологии и рост электронных средств лечения и терапии. Эксперты ожидают, что к 2023 году рынок устройств нейромодуляции превысит объем $13 млрд.
Вероятные «усилители» мышления вырастут из клинических исследований, поскольку при нейродегенеративных заболеваниях особо страдают когнитивные функции. Частично эти функции возьмет на себя техносфера.
Групповая работа над сложными задачами будет немыслима без когнитивных инструментов, умных программ, которые генерируют гипотезы и дают подсказки к действиям людей в реальном времени. Мы должны готовиться к тому, что 'картина мира' в отношении сложных систем у искусственного интеллекта будет глубже и полнее, он сможет учесть на порядки больше параметров. И он будет знать нас лучше, чем мы сами.
Мы начнем использовать его как продолжение нервной системы. Как уже веками используем животных и машины в качестве продолжения мышц. Вероятно, последуют попытки подключить к мозгу ИИ на базе нейроморфного компьютера, родится метафора третьего полушария.
Пока это трудно представить технически: сегодня у интерфейсов очень узкий канал связи, можно подключить не более тысячи клеток. Однако на фоне десятков миллиардов нейронов в мозге человека мост между двумя полушариями невелик — порядка 200 млн. нервных волокон.
В Пенсильванском университете родилось нетривиальное решение. Идея в том, чтобы роль проводящего кабеля выполнял пучок нервных волокон, вживленных в мозг извне. Вместо того чтобы искать новые материалы для электродов, ученые берут обычные клетки — ведь аксон, отросток нейрона, тоже принимает и передает электрический потенциал.
Клетки выращивают в тонкой полой трубке, затем ее вживляют как обычный микро-зонд. Разница в том, что часть трубки, что находится внутри головы, со временем рассасывается и остается лишь пучок нервных волокон — по нему можно отправить сигнал в мозг. Такой 'живой электрод' легко интегрируется в ткани и работает долго, гипотетически всю жизнь. Один аксон способен синаптически связаться с сотнями и даже тысячами клеток.
Ученые уже строят живые электроды, где до 30 000 нейронов в трубке, и она лишь в два-три раза толще человеческого волоса.
Электроника будущего, нацеленная на интеграцию с телом, неизбежно будет гибридной. И чем более совместимой, мягкой и неощутимой она будет становиться, тем больше в ней начнет проступать черт живого.
Как нам сохранить себя
Сценарий симбиоза человека и машин через подключение к мозгу реалистичен, но не предопределен. Как и когда он реализуется, зависит от многих 'если'. Нам остро не хватает знаний о работе мозга человека, и они заметно отстают от темпа развития технологий. Сегодня ученые могут воздействовать на разные зоны коры и даже одиночные клетки целым веером способов, но как с их помощью вытащить человека из депрессии или вернуть ему узнавание лиц?
Вдобавок мы плохо еще знаем цену этих воздействий. Сопряжение компьютера и мозга подразумевает не только возможности, но и риски.
Если Кристоф Кох призывает срочно интегрироваться с ИИ, то один из главных экспертов в мире нейроинтерфейсов, Мигель Николелис, предостерегает от слишком тесной привязки мозга к технике. Он говорит, что при подключении к компьютеру мозг адаптируется почти сразу, принимая характеристики машины и подражая ее бинарному процессу принятия решений. Мозг очень пластичен — по иронии, это может привести к потере ценных 'человеческих' свойств.
«Цифровая технология не превзойдет качества нашего мозга, но она может их сформировать, и это самая большая опасность.»
Так считает Николелис.
Апрель 2014 года. Бразилец Мигель Николелис (слева) встречает в своей лаборатории Луиса Инасиу Лула да Силву, бывшего президента Бразилии. Рядом экзоскелет, управляемый силой мысли, который будет продемонстрирован 12 июня 2014 г. на открытии Кубка мира по футболу в Бразилии.
Риски и угрозы следует рассматривать как раз затем, чтобы двигаться к симбиозу с наименьшими потерями. Не забывая оценить и риск отказа от этого пути. В реальности, любая искусственная среда вынуждает мозг адаптироваться. И с компьютерами мы уже тесно связаны — через органы чувств.
Возможно, нейротехнологии будут влиять на людей глубже, чем смартфоны и социальные сети, с риском изменить субъективную реальность человека, вплоть до полного погружения в искусственную среду. А «слияние» через интерфейс двух и более мозгов принесет риск размытия границ личности и откроет дорогу к коллективному сознанию.
Похоже на сюжеты из фантастики, но они могут оказаться ближе, чем кажется. Тот же Николелис уже связал через интерфейс мозги трех обезьян, и они справились с управлением курсором силой мысли лучше, чем каждая по-отдельности. Напомню, от первых опытов по протезированию гиппокампа на мышах до усиления памяти у человека прошло всего семь лет.
Ликлайдер писал свою работу на основе опыта работы с PDP-1, первым персональным компьютером размером с три холодильника, с клавиатурой от печатной машинки и круглым экраном со световым пером. И за три года до изобретения компьютерной мыши его коллегой, Дагом Энгельбартом. Тогда, в громоздкой примитивной машине Ликлайдер увидел предвестника новой среды, в которой будет жить человечество.
“С помощью машин люди смогут общаться более эффективно, чем лицом к лицу. Это довольно поразительная вещь, но это наш вывод... И мы убеждены, что вступаем в технологический век, в котором мы будем взаимодействовать с изобилием живой информации — не только пассивным образом, как мы привыкли использовать книги и библиотеки, но как активные участники непрерывного процесса, привнося в него через взаимодействие с ним, а не просто получая через подключение к нему.”
Нейротех сейчас похож на PDP-1, и можно по-разному оценивать перспективы сценария симбиоза. Однако разрыв между сложностью цивилизации и нашими инструментами мышления будет все заметнее. В мире VUCA мы должны будем лучше владеть вниманием, удерживать в краткосрочной памяти больше смысловых единиц, быстрее вычленять главное, легче переучиваться, обладать высокой креативностью и эмпатией.
Нейронаука наверняка приоткроет нам эту возможность. Она может быть захватывающей или пугающей. Как мы ей распорядимся, зависит от нас.
P.S. Необходимые пояснения. Текст написан в русле позитивной повестки. Ту же тему можно развернуть и в негативном ключе: нейротех, безусловно, дает еще одну возможность манипуляций психикой и поведением, и это лишь одна из угроз. В статьях такого толка, уверен, недостатка не будет.
Для краткости я использую слово “мозг”, но вернее говорить о нервной системе в целом, включая периферическую. Последнюю станут не менее активно использовать, особенно с учетом взлета носимой электроники. Кроме того, биометрия не сводится к сигналам мозга и будет включать прочие физиологические параметры, такие как движение глаз, дыхание, пульс и т.д.
Я не останавливался на научных и технических трудностях, которые могут помешать реализовать ту или иную идею. Это еще более удлинит и усложнит текст, но не повлияет на логику и выводы кардинально.
